Он сказал, сославшись на настроения президента, что реальное достижение серьезного и существенного соглашения в области сокращения ядерных вооружений вполне возможно в течение ближайших двух-трех лет. Это позволило бы Рейгану обеспечить ратификацию соглашения конгрессом еще в период его пребывания у власти.
Заметив мой некоторый скептицизм, Макфарлейн добавил, что следует иметь в виду, что президент постепенно действительно эволюционирует в своих взглядах на Советский Союз, хотя это, возможно, и незаметно для тех, кто не общается с ним повседневно.
Судя по воспоминаниям Шульца, и в конце 1984 года в администрации — вокруг президента — продолжался ожесточенный спор по вопросам отношений с СССР. В отличие от самого Шульца и Макфарлейна другие Уайнбергер, Кейси и ряд ближайших помощников президента — по-прежнему были „ястребами". Показательно, что когда Рейган в августе впервые решил принять для беседы Громыко, то он попросил Шульца пока никому не говорить об этом. Президент пояснил, что иначе у него не будет покоя, так как его окружение в Белом доме обязательно будет убеждать пересмотреть это решение.
Заместитель заведующего отделом госдепартамента по делам Европы Палмер в неофициальной беседе со мной в декабре довольно неожиданно затронул вопрос о возможной советско-американской встрече в связи с 40-летием Победы над фашистской Германией. Оговорившись, что он не имеет прямого поручения на этот счет (хотя его высказывания явно носили характер осторожного зондажа), Палмер сказал, что Рейган мог бы задержаться на несколько дней в Европе после совещания „семерки" в Бонне в первых числах мая, если бы речь шла о возможности совместить его пребывание в Европе со встречей с советским руководителем.
По мнению Палмера, Рейган отнесся бы благоприятно к встрече руководителей двух держав в Европе, вплоть до „новой встречи на Эльбе". Проведение встречи, символизирующей сотрудничество СССР и США в годы войны, не обязывало бы „к большим решениям", но дало бы возможность для краткого полезного обмена мнениями и помогло бы созданию условий для организации в дальнейшем встречи с более обстоятельной повесткой дня.
Однако вопрос о советско-американской встрече в Европе не нашел своего дальнейшего развития. К высказываниям Палмера в Москве отнеслись скептически. Да и состояние здоровья Черненко настолько ухудшилось (хотя это и держалось в секрете), что проведение такой встречи становилось весьма сомнительным.
5. ОТСТУПЛЕНИЕ РЕЙГАНА ОТ БЕЗОГОВОРОЧНОЙ КОНФРОНТАЦИИ С СССР
Главным событием в наших отношениях с США в 1985 году стала встреча на высшем уровне в ноябре в Женеве, первая после прихода в Белый дом Рейгана и вообще за почти шестилетний период. В известном смысле эта встреча Горбачева и Рейгана как бы подвела черту под определенным историческим отрезком времени, когда в Вашингтоне фактически отвергали серьезный диалог с нами, предпочитая диалогу попытки грубого нажима на СССР.
Несмотря на то, что при встрече в Женеве не было достигнуто согласия по главным вопросам — о запрете на ударные космические средства и сокращении ядерных испытаний, — результаты встречи создавали предпосылки для перехода от состояния опасной напряженности к конструктивным поискам путей нормализации взаимоотношений двух стран и оздоровления международной обстановки в целом.
Большое значение в этом плане имели подтверждение на высшем уровне целей советско-американских переговоров по ядерным и космическим вооружениям, начатых в марте 1985 года, и договоренность об их ускорении. Появились также точки соприкосновения, хотя, скорее, в потенции, по самой проблематике переговоров. Наряду с другими важными политическими итогами встречи в верхах это открывало дополнительные возможности в сфере поиска развязок наиболее трудных проблем.
Позитивный баланс Женевы, как, собственно, и факт встречи, не был, разумеется, случайным явлением — к нему подводила логика предшествующего развития ситуации в отношениях двух держав и на мировой арене.
Хотя отказа от основных установок администрации не наблюдалось, тем не менее, стали заметны некоторые перемены в мышлении Рейгана и его окружения, отступление от безоговорочной конфронтационности в отношениях с СССР, появление известных элементов конкретного реализма. Произошло это под воздействием ряда факторов, хотя Вашингтон считал женевскую встречу прежде всего продуктом своего предшествующего курса на „перевооружение Америки" и „жесткость" в ведении дел. По существу же, это было невольное признание администрацией США бесперспективности одного лишь голого военного наращивания и антисоветских заклинаний. Сказалось тут и давление как внешнего порядка (в частности, нажим со стороны союзников США в пользу диалога), так и внутреннего, когда Белому дому труднее становилось игнорировать озабоченность американского народа опасным состоянием отношений с СССР. К тому же военные программы администрации успешно завершались или осуществлялись.
Значительную роль также сыграли возросший — при Горбачеве — динамизм советской внешней политики и заметное улучшение ее пропагандистского обеспечения, выдвижение в 1985 году новых крупных инициатив по ограничению гонки вооружений, общая активизация советской дипломатии. Важное значение имела интенсивная работа с американской администрацией на всех уровнях — личная переписка Горбачева с Рейганом, встречи и беседы Шеварднадзе с президентом и госсекретарем США, активные рабочие контакты по дипломатическим каналам.
В целом и сама встреча в Женеве, и ее итоги были положительно встречены как в США, так и в Советском Союзе. Большинство народа обеих стран восприняло их как событие, ведущее к ослаблению угрозы ядерного конфликта и подающее надежды на то, что, в конце концов, будет найдено решение проблемы гонки вооружений и устранения военной опасности.
Вместе с тем в Америке продолжали действовать влиятельные силы, в первую очередь военно-промышленный комплекс, материально заинтересованные в продолжении гонки вооружений и распространении ее на космос. Пентагон и центры, работавшие „на войну", рассматривали в тот момент „стратегическую оборонную инициативу" Рейгана, по существу, как „последний шанс" сломать в пользу США примерный военный паритет, используя американское технологическое превосходство.
Эти силы и после Женевы стремились удержать администрацию на прежних позициях гонки вооружений. Ими же реально диктовалась в 1985 году и вся практическая политика США в военной области, а именно активное продолжение модернизации и наращивания ядерных и обычных вооружений и форсирование работ в рамках СОИ. Конгресс вновь утвердил все основные программы Пентагона. Впервые с 1969 года были одобрены средства на производство химических боеприпасов, причем речь шла о бинарном оружии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
